Читать книгу "Солнечный круг  - Марина и Сергей Дяченко"

– Ты в чем-то ошиблась, – сказал Из-Лета. – Ты неправильно ввела.

– Это ты шлюхам неправильно вводишь, а я все сделала точно!

Он оттолкнул ее. Склонился над пультом, набрал код, щелкнул тумблерами…

Писк. Тумблеры вернулись на место.

– Браво, – хрипло сказал Маркус Из-Лета. – После третьей ошибки пульт будет заблокирован.

Он сорвал темные очки и отшвырнул в сторону. Прижался лицом к песчаной стенке ямы. Никогда раньше Кайра не видела его отчаяния.

– Маркус. – Она подобрала брошенные очки. – Смотри: ты вспомнил карту. Ты вспомнил коды доступа к заправочным терминалам. Ты уже столько всего вспомнил, что этот пароль – он наверняка у тебя в голове, просто вытащи его оттуда!

– Да, конечно, – сказал он, лицом в песок. – Сейчас.

Осыпая край ямы, выбрался наружу. Сделал несколько шагов и повалился на бок.

* * *

Воды в бутылке оставалось – несколько глотков на дне.

– Маркус, а давай ты придешь в себя?!

Он дернулся и схватил ее за локоть, и сжал так, что сделалось невыносимо. Потом сглотнул – и узнал ее.

– Это я, – она улыбнулась, как умела. – Кайра Из-Тени.

– Я видел мою жену, – сказал он. – Здесь. Так… вот как тебя. Она говорила со мной. Я чувствовал запах ее кожи, я мог ее обнять.

– Твоя жена…

Она поняла все моментально, будто разбитое стекло сложилось по осколкам:

– Твоя жена… снайпер? В той операции?

– Механик-водитель.

Она села на песок.

– Мне очень жаль. Никогда бы не подумала, что скажу это гиене. Но раз мы все равно сегодня умрем…

– Мы не умрем. – Он поднялся, шатаясь. – Я восстановил пароль.

* * *

Скрип, гул, приглушенный стон. Занесенная песком башня повернулась по часовой стрелке, высвобождаясь из завала, и потянулась вверх. Из песка вырос люк в человеческий рост. Новая серия скрипов и грохота – открылась круглая дверь-диафрагма, изнутри толчком вырвался воздух: бункер фыркнул.

Кайра остановилась перед люком, всматриваясь в темноту, пытаясь понять, чем пахнет изнутри. Не плесень, как она опасалась, не гарь, не вонь – неуловимый запах, не органический. Запах пятилетней пустоты.

Она вытянула шею, стараясь разглядеть, куда ведет железная лестница. Сработали датчики движения: на площадке внизу зажглась тусклая лампочка. И еще одна, на площадке под ней. И дальше – цепь огней, ведущая вниз, теряющаяся в темноте.

– Я пойду первым, – сказал Из-Лета.

– Ты же слепой!

– Сама ты слепая. Что мне надо, я вижу.

* * *

Низкие потолки, теснота, холод, очень сухой воздух.

– Мы сможем закрыть вход? Герметично?

– Да. – Он достиг первой горизонтальной площадки. – Диафрагма работает штатно, да и все тут, кажется, работает штатно. Знать бы, почему неисправны терминалы.

Тряслись и подгибались усталые ноги. Приходилось цепляться за железный поручень. Лестница гудела и подрагивала с каждым шагом, голоса отражались от стен.

– Выходит, мы напрасно тащили эту проклятую батарею.

– Не напрасно. Теперь мы можем вписать в послужной список: «Нести на плечах батарею от флаера модели „Морфо“ емкостью сто единиц, две тысячи семьсот два шага – сделано».

Он добрался до нижней площадки, приложил ладонь к сенсору. Бесшумно открылась дверь.

– Все прекрасно работает, – сказал он удивленно. – Как солдатская столовая. Почему же терминалы…

– Здесь можно жить? – спросила Кайра.

– Конечно. Как в санатории. – Он помахал рукой, будто приветствуя кого-то в конце коридора. Загорелись лампочки.

– У тех, кто долго тут служил, по возвращении была забавная привычка. – Он зашагал вперед, не оборачиваясь. – Вместо того чтобы включить свет, они «здоровались с призраками»… Так это называлось. Поздороваться с призраком. Махнуть рукой в темноту, чтобы сработали датчики, чтобы загорелся свет… Здесь надо двигаться, чтобы видеть.

Кайра почти не слушала его. Шагая по темному коридору, она примеряла на себя новую реальность: остаться здесь навсегда. В этом бункере. С этим человеком. До конца жизни.

Она не должна показывать ему свой ужас. Он находит в себе силы шутить – Кайра должна шутить смешнее. Что найти смешного в этом коридоре, в лампочках, которые зажигаются в нескольких шагах и потом гаснут за спиной, возвращая темноту на место?!

– Нас как будто сожрали, – сказала она. – Мы как будто в чьих-то кишках. И у нас два выхода…

– Нас выблюют или нами посрут, – отозвался он серьезно.

Она с опозданием поняла, что процитировала бородатый анекдот, и разозлилась. Теперь надо было сказать колкость, придумать изощренное оскорбление, но ее фантазия подло дезертировала.

– А вот это интересно. – Он остановился у стены. – Смотри.

Очередная лампочка осветила рисунок на бетонной стене: лес. Натурально выписанные ветки, тропинка, ведущая в глубь нарисованной чащи. Кайра подошла ближе. Коснулась стены, будто проверяя, существует ли бетон на самом деле; рисунок был стар, частицы краски остались у нее на пальцах.

– Они имели мужество здесь жить, а не просто работать, – сказал Маркус Из-Лета. – Тосковали по родине…

– Мечтали вернуться домой, – сказала Кайра, и звук голоса ее выдал.

Маркус Из-Лета очень внимательно на нее посмотрел:

– У тебя есть родные? Родители, дети?

– Уже нет.

– Как ты сказала тогда? «Единственный способ не потерять родственника на войне – быть сиротой без родни»?

– С отцом я не общаюсь пятнадцать лет. Мать погибла: несчастный случай на производстве. Братьев и сестер нет. Мужа нет. Детей нет.

– Значит, тебе не к кому возвращаться?

– Есть боевые товарищи, мой долг и моя война. – Она запнулась. – И… я просто не хочу так жить. Здесь. С тобой.

– «Хочу», «не хочу», – нет в уставе таких выражений. – Он махнул рукой, сигнализируя датчикам, впереди зажглись сразу две лампочки. – Или у овцемордых по-другому?

Говорить с гиеной, как с человеком, изначально было ошибкой.

* * *

Содержимое продуктового склада отлично сохранилось. Протеиновые коктейли, сухофрукты, галеты, консервы – из расчета на двести человек и сто дней, а двоим этого хватит на десять тысяч дней и ночей. Двадцать семь лет.

Кайра пила чистую воду, захлебывалась, откашливалась, плевала на пол и снова пила. Ей будет пятьдесят два года, когда ресурс исчерпается. А если убить Из-Лета, можно жить до семидесяти девяти, в бункере, в одиночестве. Великолепная перспектива.